99c98ce9     

Ладинский Антонин - В Дни Каракаллы



Антонин Ладинский
В дни Каракаллы
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Я ПОКИДАЮ ГОРОД ТОМЫ
1
Можно сказать, что приключения, описанные в этой книге, начались в тот
самый день, когда в Томы пришел римский корабль, названный счастливым
именем "Амфитрида". Именно его прибытие послужило поводом для моих
скитаний, и благодаря этим странствиям я увидел Олимп и пирамиды, Тир и
Сидон, Антиохию и Элию Капитолину, которую иудеи продолжают называть
Иерусалимом, и многие другие города. В Сирии я совершил паломничество к
прославленным храмам Гелиополя и в тихом святилище принес богине
бескровную жертву. В тот вечер в храмовых подземельях ревели
предназначенные для заклания быки. На обратном пути в древнем селении,
названном именем Аштарты, я поужинал в харчевне у толстого сирийца и
запомнил его черную бороду, а на столе - жирные бобы и пурпур местного
вина в плоской стеклянной чаше. В Библе я сидел на мраморной скамье
амфитеатра, но наслаждался не трагедией Эсхила, а видом на море, откуда
веяли упоительные зефиры. Человек, имя которого я запамятовал, водил меня
по кривым, узким улицам, показывая перстом то дом знаменитого медника, то
академию законников, то базар, пропахший кожей и имбирем, то лавку
горшечника, где продавались искусно сделанные светильники, и мне приходило
на ум во время прогулки, что этот тысячелетний город, приятно
расположенный на морском берегу, существовал уже в те дни, когда на земле
горела Троя. Я посетил Александрию и Рим, побывал также в Карфагене и
Парфии, в Арморике слышал, как шумит океан, и в Галлии смотрел на
блаженные розоватые побережья и оливковые рощи. А когда приплыл однажды в
Лаодикею Приморскую, то увидел в гавани среди леса мачт "Фортуну
Кальпурнию". На этом черном с золотыми украшениями корабле прибыл из Рима
Вергилиан, племянник сенатора Кальпурния Мессалы. Так я встретил на своем
жизненном пути трагического поэта, взиравшего на людей с растерянной
улыбкой. Казалось, он говорил: смотрите, вот сияет солнце, зеленеет
прекрасное море, нежный закат умирает за пальмами, а все в римском мире
устроено вопреки справедливости - глупцы слывут за философов и с
лицемерной важностью рассуждают о бессмертии души, и другие глупцы им
рукоплещут...
Когда я слышал из уст поэта подобные высказывания, мне самому начинало
казаться, что наша жизнь полна нелепостей, и я начинал размышлять о
причинах, обрекающих Рим на гибель. Но начнем с того незабываемого утра,
когда в Томы приплыла "Амфитрида".
Это случилось в месяце, посвященном римлянами Августу, а в северных
странах называемом месяцем серпа, так как именно в это время года жнецы
снимают жатву, чтобы собрать пшеницу в житницы и спокойно ждать
приближения суровой сарматской зимы.
Томы уже проснулись для трудов и общественной деятельности. Утро было
солнечное, и воздух представлялся совершенно прозрачным, ибо еще не
наступила пора зимних туманов. Море простиралось на огромное пространство,
зелено-синее, пахнущее водорослями и шумящее, как розовая раковина, и с
берега были видны белые вспенения, что вздымал на воде легкий ветер.
Никогда человеческое зрение не устанет любоваться морской стихией! В море,
как в божественных глазах Юлии Маммеи, моей сирийской покровительницы, для
которой я с таким прилежанием переписывал книги, отражаются не только
голубые небеса, или облака, или черная ночь, полная звезд и лунного
сияния, но и все рождающееся в мечтаниях человека о прекрасном; все мы
надеемся найти в далеких странах то, к чему невольно стремится наша ду



Содержание раздела