Лазарчук Андрей - Там Вдали За РекойАндрей ЛАЗАРЧУК ТАМ ВДАЛИ, ЗА РЕКОЙ... Они продрались сквозь последние, особенно густые заросли - и оказались на краю пустоши. Как раз до этого места и дошел Артем весной, и Васька Плющ тоже был здесь, а дальше пройти оказалось невозможно: вот эта глина, которая сейчас такая светлая и твердая, тогда была липкой грязью, он сразу же провалился по колено, еле вылез сам и с большим трудом вытащил потом сапоги. Однако уже месяц стояла сушь, высохло даже Сашино болото, и глина, должно быть, тоже высохла. Васька говорил, что в тех местах, откуда он приехал, были точно такие же глинистые низины, совершенно непроходимые весной и осенью, но летом вполне сухие и даже гладкие, хоть на скейте гоняй. Ну, посмотрим... - Пойду проверю, - сказал Артем тоном, не терпящим возражения; да никто, пожалуй, и не собирался возражать. Почему-то было страшно не то что ступать - даже смотреть на эту голую и гладкую, как обглоданную кость, землю. Сега подал ему оплавленный конец шнура: "Обвяжись". Артем обвязываться не стал, просто намотал шнур на руку. Сначала глина под ногами была твердой, как стекло, потом - стала чуть пружинить, подаваться. Но и только. Он отошел шагов на двести - пока хватало шнура. Повернулся, помахал рукой. На пустошь спустились Сега, Ветка и Фрукт. Сега пропустил двоих вперед, махнул Артему рукой: иди, мол. Артем двинулся, стараясь держать шнур натянутым. Черное пятнышко туннеля было едва различимо. Срез горы был бледно-красным, трава наверху и у подножия - бледно-зеленой. И про глину под ногами можно было бы сказать: бледно-белая. То ли сероватая, то ли голубоватая, то ли желтоватая. Местами попадались прожилки и островки травы, желтой пижмы и синих колокольчиков. Колокольчики были огромные, с кулак. Артем вытащил из кармана "сосну", проверился. Радиация была нормальная, фоновая. Чем ближе к горе, тем податливее делалась глина под ногами. Местами казалось, что идешь по болоту. Так, в сущности, и было. Лишь вместо травы и переплетенных корней - высохшая корка грязи. Я самый тяжелый, подумал Артем. Я пройду - и те сухари пройдут. А я пройду. У него было какое-то непонятное чутье на топкие места. Сашино болото он мог перейти с закрытыми глазами. Никто больше не мог, а он мог. Но здесь, когда дошли, наконец, до края, до того места, где из топи вновь проступила железнодорожная насыпь с проржавевшими насквозь, в кружева, рельсами - он почувствовал, что устал. И что еще чуть-чуть - и его просто потянуло бы в самую трясину. Как если бы поменялись местами какие-то плюсы и минусы... На насыпи они сели. Даже Фрукт был ненормально серьезен, не говоря уже о Ветке. Ветка хмура всегда. - Сойдет, - сказал Артем. - Обратно будет легче. Обратно всегда легче. - Как с горки, - подхватил Сега. - Пошли, что ли, - Артем встал. - Что-то я есть захотела, - сказала Ветка. - Вечно ты... - сказал Артем. - А правда, давайте пожрем, - обрадовался Сега. - И тащить меньше. - Притомились, - буркнул Артем. - Тебе хорошо говорить, - сказал Сега, - ты вон сколько жратвы под шкуркой таскаешь. А взять меня или, скажем, Урюка... - За Урюка получишь, - сказал Фрукт. - Все равно пошли, - сказал Артем. - У горы, может, дрова есть. Не сырое же мясо глотать... У тяжелых ворот, запирающих жерло туннеля, остановились. По сторонам насыпи рос ивняк, Артем спустился, вырубил две сухие жердины, разделал на дрова, сложил между рельс шалашик и бросил внутрь термитную спичку. Вспыхнуло сразу. Сега нанизал на проволоку за уголки подуше |